Петр Павленко - Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

Ш е р в у д. Я потеряла отца в эту войну. Двенадцать лет назад мне посчастливилось спастись от нацистов и бежать в Америку… Я — бывшая немка. Но мой отец остался в этом аду. Он, наверное, погиб… (На глазах у нее слезы.) Шесть лет я не получала от него писем. С его политическими убеждениями он не мог молчать…

К у з ь м и н. Где он жил?

Ш е р в у д. Здесь, в Альтенштадте, на вашем берегу.

К у з ь м и н. Может быть, он жив. Как его фамилия?

Ш е р в у д. Краус, Хельмут Краус.

К у з ь м и н. Где-то я слышал эту фамилию.

Ш е р в у д. Что вы говорите?

К у з ь м и н. Успокойтесь, разумеется, мы поможем вам.

Появляется Хилл с бокалом в руках. Шервуд отходит.

X и л л. Никита Иванович, не заглянуть ли нам в нашу курилку?

К у з ь м и н. Всегда рад.

X и л л. Никита Иванович, я давно хотел поговорить с вами. Вы здесь развернули дьявольскую работу, восстанавливаете все школы, печатаете новые учебники. На кой вам чорт все это нужно? Да неужели вас в самом деле интересуют немцы и их судьба?

К у з ь м и н. Да! Меня в самом деле интересуют немцы и их судьба.

X и л л. Хм, а мне лично на них наплевать. Ведь вам же приходится чертовски много работать! Когда же вы будете отдыхать? Ведь жизнь уходит, когда же вы будете жить?

К у з ь м и н. Видите ли, Джемс, это все зависит от того, как понимать слово «жить»!

X и л л (смеясь). Ха-ха, Никита Иванович, вы меня начинаете агитировать.

Оба оглядываются на крики и голоса журналистов.

Хилл, смеясь, поднимается.

Американские гости с шумом выходят из дверей кабины… Шервуд подходит к Кузьмину.

Ш е р в у д (с грустным выражением лица). Ах! Господин майор! Вы вселили надежду в мою душу: я всю жизнь буду вашим другом. Я не забуду вашей доброты, вашего участия. (Протягивает Кузьмину бутон розы.) Примите этот подарок в знак уважения, благодарности и любви.

Шервуд передает Кузьмину розу и сходит на берег.

Стихает песня.

Сад у дома Дитриха.

Кузьмин, взяв Вальтера под руку, подводит его к садовой скамейке.

К у з ь м и н. Скажи мне, Вальтер, кроме тех стихов, которые ты читал на открытии школы, ты еще знаешь какие-нибудь? Про птиц, про природу (Кузьмин берет из вазочки розу), про цветы ?

Играет с котенком, дразня его розой.

Вальтер напряженно припоминает.

В а л ь т е р. Про цветы? Слушаюсь, господин майор!

Если ты настоящий солдат,Если ты со смертью на ты,Улыбнись, проходя сквозь ад,Сапогом растопчи цветы!

К у з ь м и н. Спасибо, Вальтер. Но есть ведь и совсем другие стихи на свете. Хочешь, я тебе прочту:

В красавицу розу влюблен мотылек,Он долго кружит над цветком,А жаркое солнце его самогоЛаскает влюбленным лучом.

Во время чтения Кузьмина в глубине сада появляется Дитрих. Он внимательно слушает.

В а л ь т е р. Кто написал эти стихи?

К у з ь м и н. Гейне. Был такой немецкий поэт Генрих Гейне.

В а л ь т е р. В первый раз слышу, господин майор.

Дитрих задумчиво уходит во флигель.

Комната во флигеле. Сидят Эрнст Шметау и Эльза. Входит Дитрих.

Э л ь з а. Что с тобой, папа?

Д и т р и х. Ничего. Просто я не совсем понимаю его.

Э л ь з а. Кого?

Д и т р и х. Господина майора… Только что он читал Вальтеру стихи… Гейне «В красавицу розу влюблен мотылек».

Дитрих, Эльза и Шметау.

Ш м е т а у. А вы начинаете влюбляться в русских, папа!

Д и т р и х. Не говори глупостей! Я пытаюсь их понять.

Ш м е т а у. Когда начнется война, американцы повесят вас на первой сосне! Если бы вы отдали американцам ваши патенты оптики, они бы поставили вам золотой памятник при жизни… Но вы собираетесь передать их русским.

Д и т р и х. Я всегда, Эрнст, считал, что у тебя в мозгу максимум две извилины…

Ш м е т а у. Вы выслуживаетесь перед русскими…

Д и т р и х. Негодяй!

Ударяет Шметау по лицу.

Эльза испуганно закрывает окна и двери, чтобы шум ссоры не был услышан Кузьминым.

В саду Кузьмин и Вальтер на скамейке.

К у з ь м и н (продолжая беседу). Поговорим, Вальтер, как мужчина с мужчиной. Ведь ты уже не маленький. (Вынимает из кармана фашистскую листовку.) Откуда появилась в школе эта гадость?

Вальтер молчит, затем отвечает смущенно:

— Я вам не скажу.

К у з ь м и н. Это твое дело, как хочешь!

Подходит взволнованный Дитрих.

Д и т р и х (подойдя к Кузьмину). Господин комендант, я хочу вам сказать… Я согласен быть бургомистром.

Плакат с портретом Дитриха. Надпись над портретом: «Голосуйте за кандидата на пост бургомистра города Альтенштадта от социалистической и коммунистической партий и христианского союза».

Маленький митинг.

Фишер, яростно размахивая руками протестует против чего-то.

Толпа у ратуши, возбужденная, оживленная. Над толпой выборные плакаты, с балкона говорит социалист.

Урна. Опускаются бюллетени.

Дощечка на двери:

Дитрих, опрятно одетый, выбритый, сидит за столом бургомистра, смотря на лежащие перед ним карманные часы и слушая их звон.

Дитрих, задумавшись, что-то вспоминает. За его спиной медленно открывается дверь. Входит его сын — Курт Дитрих.

К у р т. Вы меня звали, отец?

Дитрих захлопывает крышку часов.

Д и т р и х (строго). Господин заместитель бургомистра! Я вынужден был вас вызвать. Вы омрачаете праздник немецкого народа. С чего вы начали свою деятельность?

К у р т. Что случилось?

Д и т р и х. Только что меня поздравляли профессора университета, они сообщили мне, что вы уволили лучших и старейших.

К у р т. Вы говорите о докторе Шведлере и магистре Кнопфке? Да, я уволил их, господин бургомистр.

Д и т р и х. Ими гордится не только наш университет…

К у р т. Но и нацистская партия!

Д и т р и х. Мне нет дела до их партийности!

К у р т. В этом ваше несчастье, отец! И не только ваше. Эта обывательская слепота позволила нацистам довести Германию до трагедии.

Д и т р и х. Шведлер и Кнопфке — люди науки!

К у р т. Но их наука служила фашизму.

Д и т р и х. Это неправда! Я отменяю ваше решение и доложу об этом господину Кузьмину.

Дитрих уходит, хлопнув дверью.

Часы на столе от удара двери открываются. И вновь слышится сентиментальная мелодия. Курт садится на кресло отца, смотрит на часы, оглядывается на дверь, задумывается, затем решительно захлопывает крышку часов.

Музыка прекращается.

Приемная бургомистра.

На скамьях — группа ожидающих приема. Среди них — Шметау.

Взволнованный Дитрих выходит из двери своего кабинета. Навстречу ему вскакивает Шметау, берет его за руку, отводит в сторону.

Ш м е т а у. Произошло ужасное несчастье!

Д и т р и х. В чем дело?

Ш м е т а у. Вам надо немедленно вернуться домой!

Д и т р и х (раздраженно). Что случилось?

Ш м е т а у. Патенты…

Д и т р и х. Что?!

Ш м е т а у. Патенты исчезли!

Дитрих схватывает Шметау за воротник.

Д и т р и х. Это ты… Это вы…

Ш м е т а у. Я думаю, что они обманули вас… Это — они! (Кивает головой.)

Дитрих опускает руки. На его лице выражение горя.

Квартира Дитриха. Среди разрушенных книжных полок — открытый сейф, в котором нет портфеля с патентами.

Г о л о с  Ш м е т а у. И вы верите большевикам? Полюбуйтесь. Майор Кузьмин нагло обманул вас. Они украли ваши патенты, как украли наши заводы, наше могущество, нашу независимость.

Перед пустым сейфом — Дитрих, Шметау, Эльза, Вальтер.

Д и т р и х. Этого не может быть! Это невероятно!

Уходит из библиотеки.

Улица перед домом Дитриха. Дитрих, выйдя из калитки, не замечает стоящего на улице Фишера, проходит мимо него.

Фишер нагоняет Дитриха.

Ф и ш е р. Что с вами, господин Дитрих?

Д и т р и х. Огромное несчастье! У меня украли патенты.

Ф и ш е р. Я вас предупреждал, что с русскими нельзя иметь дело.

Д и т р и х (теряясь). Что делать?

Ф и ш е р. Есть единственный выход!

Д и т р и х. Какой?

Фишер, поддерживая ослабевшего Дитриха, уводит его в расщелину каменных развалин, помогает ему сесть на груду обломков.

Ф и ш е р. Бежать, бежать к американцам на тот берег. Там истинная демократия! Там свобода…

Д и т р и х. Но я бургомистр, меня выбрал народ!

Ф и ш е р. Тем лучше!

В темноте вспыхивает неоновая реклама: «Золотой берег» — ночной клуб.